«Долгий XIX век» в истории Беларуси и Восточной Европы. Исследования по Новой и Новейшей истории - Коллектив авторов

и начать новую счастливую жизнь. Они не знали языка, местных правил и законов, не ориентировались на рынке труда и в поиске жилья, не имели никаких контактов для получения помощи. Переселенцы вынуждены были возвращаться домой.

Готовясь к эмиграции, крестьяне продавали свои дома, хозяйства. Фактически все эти деньги переходили в руки мошенников. «Наша Нива» в 1913 г. описывала одну из таких историй. На железнодорожной станции Пуховичи Минской губернии центром внимания стала группа из 16 семей, которые возвращались домой в Игуменский повет из Бразилии. Оказалось, что на заработки они решились ехать под влиянием рассказов некоего агента, представителя эмигрантской конторы Мисьлера из Бремена. Планируя переезд, крестьяне продали свои дома и землю. Все эти деньги практически полностью затем присвоили себе агенты в качестве оплаты за проезд и питание. На пароходе, на котором переселенцы плыли в Бразилию, были просто нечеловеческие условия – «абыходзіліся з імі як са скацінай». В пути умерло 10 детей. В самой Бразилии по дороге к месту назначения погибло еще трое детей и двое мужчин. Часть пути они шли пешком, поскольку не было денег на железнодорожные билеты. По дороге в лесу их настигло наводнение. В Уругвае им удалось собрать немного денег, добраться до Буэнос-Айреса и вернуться в Россию, где «их чакае цяжкая доля». Положение этих людей было настолько бедственным, что пассажиры на станции собирали им деньги на питание[1119].

«Наша Нива» в 1913 г. отмечала, что ежедневно из Америки возвращается по 300–400 человек [1120]. Однако это не останавливало искателей лучшей жизни. Ежедневно в Америку отправлялось 500–600 эмигрантов. Желающих было столько, что им не хватало мест на кораблях. В Либаве единовременно собиралось до 2650 человек в ожидании отправки в Америку[1121]. По данным белорусского исследователя А. В. Тихомирова, заработная плата у российских рабочих-эмигрантов в США была в три-четыре раза выше, чем в самой России[1122]. Возможность улучшить свое материальное положение делала США невероятно привлекательными для эмигрантов.

Для организации легального переезда в Америку в Вильне было создано и действовало Товарищество опеки над эмигрантами [1123], которое бесплатно оказывало юридическую и организационную помощь. Однако проблемы это не решило. Крестьяне по-прежнему становились жертвами тайных агентов.

Проблема массовой эмиграции, которая приводила в итоге к оттоку самого лучшего и трудоспособного населения, заключалась в экономической политике самих российских властей[1124]. По мнению автора «Нашей нивы», требовалось реформирование экономики, предоставление дешевого кредита, повышение оплаты труда и т. д., чтобы сделать работу здесь, в Российской империи настолько же привлекательной, как и в США[1125].

«Наша паліція», которой «німа каго арэштаваць»…

Еще одной проблемой, которая привлекала пристальное внимание газеты «Наша Нива», были нарушения закона сотрудниками правоохранительных органов Российской империи.

Широкое освещение в «Нашей Ниве» получили факты массовых избиений и пыток политических заключенных в тюрьмах Прибалтийских губерний. В центральной тюрьме г. Риги 31 марта 1907 г. произошло столкновение между тюремной стражей и заключенными, в результате чего семь арестованных было убито и несколько десятков ранено[1126]. В тюрьме, а также в сыскном отделении Риги заключенных морили голодом, лишали врачебной помощи и свиданий с родными, издевались над ними, что в итоге и привело к столкновению [1127].

Это событие послужило поводом к обнародованию и обсуждению в Государственной Думе фактов систематического избиения и пыток заключенных в тюрьмах не только Риги, но и других городов Прибалтийских губерний. В заседании Государственной Думы 10 апреля 1907 г. был заслушан доклад специальной комиссии, в котором излагались условия содержания заключенных и описывались применяемые к ним пытки. Согласно докладу, пытки носили постоянный характер и уже давно применялись в тюрьмах с целью получения для тюремной администрации нужных показаний, в том числе в отношении лиц, подозреваемых в причастности к революционному движению для их расстрела[1128]. Массово пытки применялись в Риге в сыскном отделении, «в особенности под начальством» А.Ф. Кошко (1867–1928), впоследствии ставшим знаменитым российским сыщиком. В 1905 г. здесь даже была создана особая комиссия, которой органами прокуратуры было поручено производить следствие по делам в отношении политических заключенных, а губернатором было предоставлено право «убивать политических без суда и следствия»[1129]. То есть истязания и пытки применялись с ведома и разрешения органов прокуратуры и высших административных властей региона.

В своем докладе думская комиссия представила целый ряд фактов бесчеловечного отношения к политическим заключенным. В тюрьмах был введен каторжный режим, камеры были переполнены заключенными «до невозможности». В сыскном отделении Риги матрасы и постельное белье отстутствовали, поэтому заключенные спали на голых нарах. Заключенные лишались права на переписку и свидания, а также на получение посылок от родственнников. По распоряжению тюремной администрации заключенных лишали прогулок, нормального питания, переводя их на хлеб и воду, сажали в карцер. В тюрьмах люди проводили месяцы и даже годы без суда и следствия и часто даже без предъявления обвинения[1130].

Политических заключенных, в том числе и несовершеннолетних, избивали, зверски пытали, добиваясь от них признаний, – людям ломали кости, вырывали ногти и волосы, тушили о тело папиросы, топтали ногами, ломая ребра, выдавливали глаза, избивали до такой степени, что мышцы начинали отслаиваться от костей, раны посыпали солью. Женщинам угрожали их изуродовать – отрезать ножницами нос, мужчинам сдавливали и рвали половые органы. Одного из заключенных, 22-летнего молодого мужчину, как «самого упорного», подвергли специальной пытке, сделав из него «качели». Заключенного привязали к скамейке, поперек тела положили доску, и двое полицейских катались на ней, ломая парню позвоночник [1131].

На заседании Государственной Думы 17 мая 1907 г. министр юстиции опроверг все обвинения в адрес органов прокуратуры, назвав их ложными[1132]. Товарищ министра внутренних дел признал некоторые случаи насильственных действий сотрудников полиции по отношению к заключенным. Но при этом отметил, что действия сотрудников полиции объяснимы и оправданы теми небезопасными условиями, в которых им приходится работать, ежедневно сталкиваясь с жесткостью и насилием преступников, и ежеминутными опасениями за свою жизнь. В силу этих обстоятельств, полицейские, может быть, и «лишились хладнокровия», которое было необходимо для соблюдения законности их действий[1133].

Давать правовую оценку действиям сотрудников полиции авторы «Нашей Нивы» не могли, но рассказать о событиях, и таким образом выразить свою позицию, они имели право. «Наша Нива» кратко перепечатывала самое важное из протоколов заседаний Государственной Думы и тем самым предавала широкой огласке факты нарушения закона полицией, делала информацию о преступных действиях правоохранительных органов более доступной для населения[1134].

Также на страницах газеты регулярно публиковались